Ровно год остается до президентских выборов. И в такой момент политик Леонид Гозман публикует в фейсбуке призыв: «Ваше Высокопревосходительство, господин Президент, уходите! Уходите, как можно быстрее».
– Сами верите в эффективность этого обращения? И зачем оно?
– Во-первых, я призывал Владимира Владимировича уйти еще год назад, на 99-ю годовщину революции. Просто сейчас тот мой пост стали активно перепечатывать, поэтому я опубликовал его снова.
Я думаю, что эффект есть. Когда на недавнем марше памяти Бориса Немцова народ скандировал: «Четвертый срок на Колыме», то вне зависимости от того, обоснованны ли обвинения в адрес Путина относительно коррупции и прочего, понятно, что, если Владимиру Владимировичу предлагается выбор сидеть либо в Кремле, либо на Колыме, он будет из последних сил держаться за Кремль. Значит, если мы хотим своей стране благополучия, надо искать варианты, при которых все по крайней мере не проигрывают.
– Точно ли надо об этом думать?
– В любой стране, особенно с авторитарным режимом, накапливаются огромные претензии к властной элите. Либо власть меняется взрывом, либо власть меняется договоренностью. Я всегда предпочитаю договоренность. Уверен, что умные люди должны это обсуждать.
В России масса людей находится не столько в политической, сколько в моральной оппозиции системе. В свое время Андрей Синявский сказал: «У меня с советской властью стилистические расхождения». Когда на концерте к 23 февраля ребенок со сцены читает стихи: «Я б немецкий выучил только за то, что им разговаривал Путин!» – в этом нет преступления. Но меня от этого тошнит! И я точно не один такой! Так вот, люди, которые находятся в такой нравственной и, если хотите, эстетической оппозиции к власти – я для них говорю, – должны увидеть: не все испугались. Не все под плинтусом.
– Что может заставить Владимира Владимировича разрешить открыто обсуждать смену власти?
– Подождите, он ведь не запрещает. Вот я написал свой пост год назад и под машину не попал. Наркотики мне не подбросили. Значит, можно. Очень часто в промежуточных условиях (свобода где-то есть, где-то нет) мы недооцениваем возможности и чувствуем себя еще более закабаленными, чем есть на самом деле.
– Но ведь вряд ли Путин рассматривает предложенный вами сценарий.
– У нас есть пример: когда поезд Николая II блокировали на станции Дно и сказали «Отрекайтесь, государь!», уже было поздно. Он уже не мог защищать корону. Но если бы Николай Александрович за несколько лет до этого понял необходимость изменений, то мог бы договориться о мягком переходе к реформам.
Начальство тогда идет на уступки, когда понимает, что без них будет еще хуже. Есть замечательные слова Александра II, сказанные дворянам на похоронах его отца Николая I: «Крепостное право надо отменять сверху, пока оно не отменилось снизу». Александр II понимал, что если он не освободит людей, то будет новый Пугачев и всё сметут к чертовой матери. А Николай II не понимал. Я думаю, что у окружения Владимира Владимировича также есть некие представления о собственном народе, которые оправдывают такую относительно мягкую диктатуру и которые, по-моему, неверны.
– В этом смысле Путин больше похож на Николая, чем на Александра?
– Во многом непохож. Николай II был человек, по-моему, глупый и слабый. А Владимир Владимирович – человек очень умный и сильный. Но по доверию к собственным неадекватным, как мне кажется, представлениям – да, он похож. И поэтому я его прошу не повторять ошибку Николая II.
Может быть, еще не поздно? Еще можно привлечь людей, которые пусть к нему критически относятся. Что ж такого? Важно, чтобы они к стране хорошо относились. А мы видим прямо противоположный процесс: из власти выбрасываются люди со своим мнением, с чувством собственного достоинства.
– Во что верят эти пресловутые 86%? Они позитивны по отношению к Владимиру Владимировичу по принципу риторики и его внешней политики, которая, с моей точки зрения, является агрессивной и не отвечающей интересам страны. Но если с этими людьми заговорить об образовании, медицине, ЖКХ, они очень быстро переходят на ненормативную лексику. То есть они на самом деле недовольны.
Это очень ненадежный рейтинг, рейтинг истерики. Причем мне кажется, что в основе этого рейтинга – не любовь, а ненависть. Я вижу много людей, которые ненавидят американцев, евреев, украинцев, эстонцев, но почти не вижу любящих Путина.
– Вы можете назвать хотя бы одно имя, которое было бы ему альтернативой в 2018‑м?
– Я не хочу никого дискредитировать, называя имена, но есть несколько человек, которые могли бы участвовать в выборах. И за них бы проголосовали. Однако наша система не может быть изменена в результате выборов. Это ее самая печальная особенность.
В демократических странах на выборах может быть совершена ошибка, что, мне кажется, и произошло в США, но эту ошибку можно исправить. Даже на Украине, несмотря на все их проблемы, выбрали Януковича – Ющенко освободил кабинет. Вспомните выборы в России 1996 года: все ждали результатов, не знали, кто победит. Вы будете волноваться в 2018-м? Смешной вопрос.
– Но и сама оппозиция виновата в своей слабости.
– Не считаю тот факт, что оппозиция не объединилась, сколько-нибудь серьезным: 0,6% ПАРНАСа и 2% «Яблока» на думских выборах – это в сумме точно не 30%. Проблема в другом. Людей, поддерживающих европейский путь развития, в России 20–25%. Но ни одна из политических партий не смогла сделать так, чтобы европейски ориентированные люди увидели в них своих представителей. Демократическая часть общества похожа на бублик: по краям люди, а в середине... дырка! Мы не смогли наладить надежные отношения со своим собственным электоратом.
И еще, мне кажется, одна из проблем оппозиции состоит в высокомерии. Мне говорят: «Зачем ты ходишь на ТВ? Зрители зомбированные, они ничего не понимают». Так же нельзя! Это люди, с ними всегда надо разговаривать. Поэтому я стараюсь обращаться к зрителям двух категорий: к тем, кто сомневается, и, главное, к тем, кто все понимает не хуже меня. Многим из них очень плохо жить в той стране, которая у нас сейчас построена. Им говорят: «Все уже вместе, а ты один – выродок. И скажи спасибо, что тебе дают дышать». Вот для этих людей, я убежден, очень важно понять, что они не одни.
– Скажите, перед вами кто-то извинился за надпись на полу выставки, устроенной Российским военно-историческим обществом, руководимым Мединским? Ваше имя тогда можно было топтать наряду с Геббельсом и Гитлером.
– Нет, конечно. Но они струсили. Вся эта шпана с разведенными пальцами очень боится реального сопротивления. Я всего лишь написал пост – они на следующий же день сняли мою фамилию. Многие считают: раз они прут вперед, их невозможно остановить. Кажется, что они всесильны – закрывают спектакли, редактируют Пушкина (требуют, чтобы писали «Сказка о купце и работнике его Балде»). А на самом деле, если им дать по морде, они отступают.
Свежие комментарии